Влияние Йозефа Шумпетера на нашу работу на­столько глубоко, что требует отдельного разговора. На самом деле наш подход в целом столь же правомерно назвать неошум — петерианским, как и эволюционным. Точнее, мы. можно сказать, стали теоретиками-эволюционистами ради того, чтобы быть неошумпетерианцами. т. е. потому, что эволюционные идеи предлагают действенный подход к проблеме развития и форма­лизации воззрений Шумпетера на капитализм как на двигатель прогрессивных изменений. И хотя Шумпетер резко высказался по поводу дилетантскою обращения к эволюционным идеям при анализе экономического развития (Schumpeter, р. 57-58)’, мы уверены, что наши эволюционные модели он воспринял бы как адекватное средство объяснения его идей.

Есть, конечно, ряд моментов разной значимости, по которым наши воззрения и выводы отличаются от шумпетеровских. Та­ких различий довольно много, и часто они весьма тонкие, так что останавливаться на них здесь нецелесообразно. Уместно от­метить, что влияние воззрений Шумпетера на протяжении мно­гих лет сдерживалось недостатком адекватною развития (в осо­бенности формального
теоретического) конструктивных и до­полняющих идей. Например, следующий отрывок из "Теории экономического развития” ярче любого другого характеризует Шумпетера как теоретика принципа ограниченной рациональ­ности: После того как Саймон и другие столько нам рассказали о том, каким бывает поведение, отличное от точного и рацио­нального, мам гораздо легче, чем самому Шумпетеру, атаковать с этой позиции унаследованную теорию. В этой связи, как и во многом другом, мы. разместившись на плечах великана, имеем возможность видеть несколько иную перспективу.

Комментарии запрещены.