Как манипулируют инфляцией
Это теоретический обзор, который, безусловно, стоит прочитать любому, кто интересуется экономикой. Что такое инфляция на простом языке? Говоря простым языком инфляция это обесценивание денег, рост цен.
«Давайте поговорим об инфляции – поток вопросов и недоумений о ней не иссякает. Но ведь тема эта – в некотором роде центральная, потому что цены явно или неявно присутствуют в подавляющем большинстве экономических показателей. Как рассчитывается ВВП? Берем потоки расходов, суммируем добавленные стоимости и получаем искомый показатель – но это в текущих ценах: чтобы выяснить реальную динамику, нужно привести ВВП к ценам какого-нибудь прошлого периода, для чего потребен индекс-дефлятор. Считаем розничные продажи? Берем суммарную выручку ретейлеров месяц (год) назад и сегодня – для сопоставления их опять-таки конструируем соответствующий дефлятор. И т. д. – почти никакая экономическая статистика без ценовых индексов не обходится. Именно поэтому инфляция так важна, и именно поэтому махинаторы рассматривают индикаторы цен как основной объект для своих мошеннических инноваций. В наше время в этой сфере актуальны пять главных типов манипуляций.
Во-первых, это плавающий характер корзины товаров и услуг, по которой высчитывается ценовой индекс; в нее входят не товары, а группы. Скажем, бифштекс – это не определенный товар, а название группы, куда входит также гамбургер. Если по итогам периода последний подорожал слабее первого, то мы радостно выкидываем бифштекс и считаем цены на гамбургер; если же наоборот – бифштекс возвращает утраченные позиции. Обоснование такого метода – гипотеза идеальной субституции: согласно ей человек есть чистый потребитель, действующий абсолютно рационально, причем его рацио направлено на минимизацию расходов. Т. е., к примеру, если в Испании подорожает хамон, то испанец тут же переключится на беркширскую ветчину, и наоборот. В реальности, однако, бравый кабальеро на оную ветчину даже не посмотрит – и, не забыв крепко обматерить родную власть, все же купит именно любимый хамон, пусть даже выросший в цене. Такое упрямство сводит с ума европейских монетаристов во главе с управляющим ЕЦБ Трише. Таким образом, означенная гипотеза нереалистична – и хотя она имеет под собой кое-какие основания, она недопустимо идеализирует реальность и занижает инфляцию.
Во-вторых, махинации охватывают структуру корзин. Например, в США инфляция недооценивается из-за входящей в корзину CPI аренды жилья: ее стоимость падает вместе с ценой домов, приуменьшая общее инфляционное давление. Меж тем примерно две трети американцев имеют свое жилье – т. е. у них нет никакой аренды вообще. Можно возразить, что остальная треть арендует дом или квартиру, и в среднем получается верно. Ничуть не бывало: непропорционально большая часть арендаторов живет в экономически активных регионах, ибо только там есть работа, окупающая жилье. Аренда там недешева – но статистики-то усредняют арендные ставки равномерно по всей стране, включая депрессивные регионы и мелкие городки, что занижает итог. Кроме того, разные методики предполагают разные корзины, поэтому в тех же США есть CPI (индекс потребительских цен) и PCE (цены потребительской корзины). По сути это должно быть одно и то же – но корзины разные! Британцы издавна считали индекс розничных цен, но Евросоюз заставил их вычислять CPI по своей методике. Казалось бы, на выходе должно быть примерно одно и то же, но в реальности первый показатель выше второго в добрых полтора раза! В России, помимо официальной потребительской инфляции (ИПЦ), есть фиксированный набор товаров и услуг (ФНТУ) – совсем разные: скажем, за ноябрь сего года первая выросла на 0,8% в месяц и 8,1% в год, а второй – на 1,1 и 11,8% соответственно. Если взять средний темп годового роста с января 2003 года, то для ИПЦ он равен 11,1%, а для ФНТУ – уже 13,7%. Разница весьма заметная – и т.к. во все дефляторы входит ИПЦ, они все же и занижены.
Третий тип мошенничества касается отдельных товаров внутри корзин. Тут уже происходит чисто криминальная подтасовка, когда нерепрезентативная выборка или прямые подлоги дают неверное значение цены на конкретный товар. Для России в последнее время самый актуальный пример тут – это хлеб. В соответствии с подсчетами Росстата, он с начала сего года (т. е. практически уже за весь прошедший год) подорожал всего на 6%. Сильно подозреваем, что ни один из наших читателей не сможет подтвердить столь смехотворный размер роста цены хлеба в своем городе или районе, однако же статистики уверенно исходят именно из этой величины… Кстати, особенно изощренны такие махинации при вычислении прожиточного минимума: в подобную корзину включаются несъедобные и вредные для здоровья, но дешевые продукты; по товарам длительного пользования завышается срок жизни до износа (не секрет, что он изрядно упал за последние десятилетия, но применяются длительности еще советского периода), и т. д.
Охватывают манипуляции и процесс усреднения цен разных товаров внутри корзины. Казалось бы, это – чисто математическая процедура: у всех групп есть веса, вычисляем средневзвешенную цену, и дело в шляпе… Не тут-то было! Представьте себе для простоты, что в корзине – всего два продукта. Один подешевел на 20% в год, другой на столько же подорожал (ситуация вполне реальна, к примеру, для августа-сентября, когда фрукты и овощи сезонно дешевеют, а коммунальные услуги у нас всегда дорожают на двузначные проценты в год). Пусть средний размер расходов на каждый из этих продуктов (а значит, и их вес в итоговой корзине) одинаков – тогда логично предположить, что суммарная инфляция равна нулю, ибо среднее значение между +20% и –20%, взятыми с одинаковыми весами, как раз выходит нулевое. В реальности, однако, статистики сообщат, что имеет место дефляция на 2% с лишним! Как такое возможно? Очень просто: они считают средневзвешенное не арифметическое, а геометрическое (в данном случае – квадратный корень из произведения 1,2 и 0,8), и выходит чуть меньше 0,98. Вот и минус 2% вместо законного нуля! Там есть и другие мелкие пакости, но в целом все понятно.
Последняя махинация называется «гедонистические индексы»: с конца 1990-х цены учитывают растущее «наслаждение» потребителя от более современных товаров. В США такой подход охватывает компьютеры, аудио- и видеопродукцию, стиральные машины, холодильники, одежду и даже школьные учебники. Делается так: если, к примеру, цены за год выросли на 7%, но за это же время средний товар стал приносить потребителю на 2,5-3% больше наслаждения, то показывается инфляция в 4,2%. Но расчет цен не может включать качественные оценки, даже безотносительно их субъективности: то, что новый ноутбук на 25% производительнее старого, ничего не дает – нельзя же купить 0,8 ноутбука! Покупаем целый агрегат – и платим за него сумму, указанную на ценнике, а не «гедонистически уменьшенную». Для оценки инфляции нужно вычислить динамику реально уплаченных за товары денег. Если же вместо этого заниматься «гедонистическими» изысками, то выйдет невесть что. К примеру, если, по мнению статистиков, новые куртки приносят на 10% больше наслаждения, чем старые, то при удорожании их на 3% будет показано удешевление на 7% – но ваш кошелек его не увидит (ведь никто не умеет вводить гедонистические проценты и платить гедонистические зарплаты). Такой подход особенно абсурден при расчете ВВП: коль скоро нельзя купить 0,91 куртки (чтобы получить прежнее наслаждение – новая куртка на 10% насладительнее!), покупаем целую куртку – но хотя вы и раньше купили одну куртку, и сейчас одну, статистика покажет, будто между этими покупками случился рост «курточного ВВП» на 10%… Чистый Оруэлл: инфляция – это дефляция, а спад – это рост.
Казалось бы, все это – лишь мелкие пакости, не меняющие долгосрочной картины. Ан нет. Чтобы понять это, рассмотрим российский ВВП: попробуем грубо и примерно устранить вводимые с конца 1990-х в его дефляторы искажения. Чтоб рассудить, наша или официальная оценка ближе к истине, сопоставим динамику ВВП и грузооборота транспорта (он – отличный индикатор производственного сектора и той части сферы услуг, где увеличение выпуска порождает рост перевозок). В структуре добавленной стоимости 66-70% приходится на отрасли, выпуск в которых линейно связан с объемом перевозок: это промышленность, сельское хозяйство, рыболовство, строительство, транспорт и торговля. Вопреки расхожему мнению, в последние 10 лет доля этих секторов в ВВП в целом не изменилась, поэтому и весь ВВП должен неплохо коррелировать с грузооборотом. Возможны колебания, если объем перевозок стабилен, но растет среднее расстояние: увеличиваются поставки на экспорт по трубопроводам. Так было во второй половине 1970-х, что обеспечило опережающий рост грузооборота, но затем расширение потребительского сектора (особенно сферы услуг) компенсировало расхождение.
До 1998 года ВВП и транспорт в целом были синхронны и при росте, и при падении, но в 2000-е официальный ВВП вдруг улетел вверх от грузооборота (хотя, повторимся, значимых структурных сдвигов не происходило). Но наши поправки на искажения дефлятора чудесным образом восстанавливают синхронность, поэтому гипотеза о хроническом занижении дефлятора выглядит резонной. Оцените масштаб искажения: в целом с 1998 по 2008 гг. ВВП вырос не вдвое, как настаивает Росстат, а лишь в полтора раза; в Штатах при аналогичной коррекции рост душевого ВВП за последние 10 лет составит 3,4% вместо официальных 7,3% – и т. п. по всему миру. Вот вам и «мелкие пакости»!»