Это теоретический обзор, который, безусловно, стоит прочитать любому, кто интересуется экономикой. Что такое инфляция на простом языке? Говоря простым языком инфляция это обесценивание денег, рост цен.

«Давайте поговорим об инфляции – поток вопросов и недоумений о ней не иссякает. Но ведь тема эта – в некотором роде центральная, потому что цены явно или неявно присутствуют в подавляющем большинстве экономических показателей. Как рассчитывается ВВП? Берем потоки расходов, суммируем добавленные стоимости и получаем искомый показатель – но это в текущих ценах: чтобы выяснить реальную динамику, нужно привести ВВП к ценам какого-нибудь прошлого периода, для чего потребен индекс-дефлятор. Считаем розничные продажи? Берем суммарную выручку ретейлеров месяц (год) назад и сегодня – для сопоставления их опять-таки конструируем соответствующий дефлятор. И т. д. – почти никакая экономическая статистика без ценовых индексов не обходится. Именно поэтому инфляция так важна, и именно поэтому махинаторы рассматривают индикаторы цен как основной объект для своих мошеннических инноваций. В наше время в этой сфере актуальны пять главных типов манипуляций.

Во-первых, это плавающий характер корзины товаров и услуг, по которой высчитывается ценовой индекс; в нее входят не товары, а группы. Скажем, бифштекс – это не определенный товар, а название группы, куда входит также гамбургер. Если по итогам периода последний подорожал слабее первого, то мы радостно выкидываем бифштекс и считаем цены на гамбургер; если же наоборот – бифштекс возвращает утраченные позиции. Обоснование такого метода – гипотеза идеальной субституции: согласно ей человек есть чистый потребитель, действующий абсолютно рационально, причем его рацио направлено на минимизацию расходов. Т. е., к примеру, если в Испании подорожает хамон, то испанец тут же переключится на беркширскую ветчину, и наоборот. В реальности, однако, бравый кабальеро на оную ветчину даже не посмотрит – и, не забыв крепко обматерить родную власть, все же купит именно любимый хамон, пусть даже выросший в цене. Такое упрямство сводит с ума европейских монетаристов во главе с управляющим ЕЦБ Трише. Таким образом, означенная гипотеза нереалистична – и хотя она имеет под собой кое-какие основания, она недопустимо идеализирует реальность и занижает инфляцию.

Во-вторых, махинации охватывают структуру корзин. Например, в США инфляция недооценивается из-за входящей в корзину CPI аренды жилья: ее стоимость падает вместе с ценой домов, приуменьшая общее инфляционное давление. Меж тем примерно две трети американцев имеют свое жилье – т. е. у них нет никакой аренды вообще. Можно возразить, что остальная треть арендует дом или квартиру, и в среднем получается верно. Ничуть не бывало: непропорционально большая часть арендаторов живет в экономически активных регионах, ибо только там есть работа, окупающая жилье. Аренда там недешева – но статистики-то усредняют арендные ставки равномерно по всей стране, включая депрессивные регионы и мелкие городки, что занижает итог. Кроме того, разные методики предполагают разные корзины, поэтому в тех же США есть CPI (индекс потребительских цен) и PCE (цены потребительской корзины). По сути это должно быть одно и то же – но корзины разные! Британцы издавна считали индекс розничных цен, но Евросоюз заставил их вычислять CPI по своей методике. Казалось бы, на выходе должно быть примерно одно и то же, но в реальности первый показатель выше второго в добрых полтора раза! В России, помимо официальной потребительской инфляции (ИПЦ), есть фиксированный набор товаров и услуг (ФНТУ) – совсем разные: скажем, за ноябрь сего года первая выросла на 0,8% в месяц и 8,1% в год, а второй – на 1,1 и 11,8% соответственно. Если взять средний темп годового роста с января 2003 года, то для ИПЦ он равен 11,1%, а для ФНТУ – уже 13,7%. Разница весьма заметная – и т.к. во все дефляторы входит ИПЦ, они все же и занижены.

Третий тип мошенничества касается отдельных товаров внутри корзин. Тут уже происходит чисто криминальная подтасовка, когда нерепрезентативная выборка или прямые подлоги дают неверное значение цены на конкретный товар. Для России в последнее время самый актуальный пример тут – это хлеб. В соответствии с подсчетами Росстата, он с начала сего года (т. е. практически уже за весь прошедший год) подорожал всего на 6%. Сильно подозреваем, что ни один из наших читателей не сможет подтвердить столь смехотворный размер роста цены хлеба в своем городе или районе, однако же статистики уверенно исходят именно из этой величины… Кстати, особенно изощренны такие махинации при вычислении прожиточного минимума: в подобную корзину включаются несъедобные и вредные для здоровья, но дешевые продукты; по товарам длительного пользования завышается срок жизни до износа (не секрет, что он изрядно упал за последние десятилетия, но применяются длительности еще советского периода), и т. д.

Охватывают манипуляции и процесс усреднения цен разных товаров внутри корзины. Казалось бы, это – чисто математическая процедура: у всех групп есть веса, вычисляем средневзвешенную цену, и дело в шляпе… Не тут-то было! Представьте себе для простоты, что в корзине – всего два продукта. Один подешевел на 20% в год, другой на столько же подорожал (ситуация вполне реальна, к примеру, для августа-сентября, когда фрукты и овощи сезонно дешевеют, а коммунальные услуги у нас всегда дорожают на двузначные проценты в год). Пусть средний размер расходов на каждый из этих продуктов (а значит, и их вес в итоговой корзине) одинаков – тогда логично предположить, что суммарная инфляция равна нулю, ибо среднее значение между +20% и –20%, взятыми с одинаковыми весами, как раз выходит нулевое. В реальности, однако, статистики сообщат, что имеет место дефляция на 2% с лишним! Как такое возможно? Очень просто: они считают средневзвешенное не арифметическое, а геометрическое (в данном случае – квадратный корень из произведения 1,2 и 0,8), и выходит чуть меньше 0,98. Вот и минус 2% вместо законного нуля! Там есть и другие мелкие пакости, но в целом все понятно.

Последняя махинация называется «гедонистические индексы»: с конца 1990-х цены учитывают растущее «наслаждение» потребителя от более современных товаров. В США такой подход охватывает компьютеры, аудио- и видеопродукцию, стиральные машины, холодильники, одежду и даже школьные учебники. Делается так: если, к примеру, цены за год выросли на 7%, но за это же время средний товар стал приносить потребителю на 2,5-3% больше наслаждения, то показывается инфляция в 4,2%. Но расчет цен не может включать качественные оценки, даже безотносительно их субъективности: то, что новый ноутбук на 25% производительнее старого, ничего не дает – нельзя же купить 0,8 ноутбука! Покупаем целый агрегат – и платим за него сумму, указанную на ценнике, а не «гедонистически уменьшенную». Для оценки инфляции нужно вычислить динамику реально уплаченных за товары денег. Если же вместо этого заниматься «гедонистическими» изысками, то выйдет невесть что. К примеру, если, по мнению статистиков, новые куртки приносят на 10% больше наслаждения, чем старые, то при удорожании их на 3% будет показано удешевление на 7% – но ваш кошелек его не увидит (ведь никто не умеет вводить гедонистические проценты и платить гедонистические зарплаты). Такой подход особенно абсурден при расчете ВВП: коль скоро нельзя купить 0,91 куртки (чтобы получить прежнее наслаждение – новая куртка на 10% насладительнее!), покупаем целую куртку – но хотя вы и раньше купили одну куртку, и сейчас одну, статистика покажет, будто между этими покупками случился рост «курточного ВВП» на 10%… Чистый Оруэлл: инфляция – это дефляция, а спад – это рост.

Казалось бы, все это – лишь мелкие пакости, не меняющие долгосрочной картины. Ан нет. Чтобы понять это, рассмотрим российский ВВП: попробуем грубо и примерно устранить вводимые с конца 1990-х в его дефляторы искажения. Чтоб рассудить, наша или официальная оценка ближе к истине, сопоставим динамику ВВП и грузооборота транспорта (он – отличный индикатор производственного сектора и той части сферы услуг, где увеличение выпуска порождает рост перевозок). В структуре добавленной стоимости 66-70% приходится на отрасли, выпуск в которых линейно связан с объемом перевозок: это промышленность, сельское хозяйство, рыболовство, строительство, транспорт и торговля. Вопреки расхожему мнению, в последние 10 лет доля этих секторов в ВВП в целом не изменилась, поэтому и весь ВВП должен неплохо коррелировать с грузооборотом. Возможны колебания, если объем перевозок стабилен, но растет среднее расстояние: увеличиваются поставки на экспорт по трубопроводам. Так было во второй половине 1970-х, что обеспечило опережающий рост грузооборота, но затем расширение потребительского сектора (особенно сферы услуг) компенсировало расхождение.

До 1998 года ВВП и транспорт в целом были синхронны и при росте, и при падении, но в 2000-е официальный ВВП вдруг улетел вверх от грузооборота (хотя, повторимся, значимых структурных сдвигов не происходило). Но наши поправки на искажения дефлятора чудесным образом восстанавливают синхронность, поэтому гипотеза о хроническом занижении дефлятора выглядит резонной. Оцените масштаб искажения: в целом с 1998 по 2008 гг. ВВП вырос не вдвое, как настаивает Росстат, а лишь в полтора раза; в Штатах при аналогичной коррекции рост душевого ВВП за последние 10 лет составит 3,4% вместо официальных 7,3% – и т. п. по всему миру. Вот вам и «мелкие пакости»!»

Комментарии запрещены.